Наверное, и то, и другое. Так или иначе, единственное, на что пока сподобились тверские искусствоведы относительно великого художника Владимира Боровиковского и его творчества, — передать пять лет назад на юбилейную выставку в Москву несколько его работ из собрания областной картинной галереи. А ведь с тверским краем он после отъезда из Украины в Петербург был связан, пожалуй, как ни с каким другим. Да и сам переезд из провинциального Миргорода в столицу организовал ему «русский Леонардо» — Николай Львов, новоторжский дворянин.
Наверное, и то, и другое. Так или иначе, единственное, на что пока сподобились тверские искусствоведы относительно великого художника Владимира Боровиковского и его творчества, — передать пять лет назад на юбилейную выставку в Москву несколько его работ из собрания областной картинной галереи. А ведь с тверским краем он после отъезда из Украины в Петербург был связан, пожалуй, как ни с каким другим. Да и сам переезд из провинциального Миргорода в столицу организовал ему «русский Леонардо» — Николай Львов, новоторжский дворянин.
Наверное, и то, и другое. Так или
По велению государыни
Владимир Лукич Боровиковский родился 4 августа 1757 года в Миргороде в семье казака. Все мужчины в семье — отец, дядя и братья — были иконописцами. Владимир учился иконописи у отца и уже в молодые годы расписал несколько храмов и выполнил немало икон для сельских церквей.
В Миргороде стоял казачий полк, и юноша прослужил в нем около десяти лет, выйдя в отставку поручиком и вновь вернувшись к занятиям иконописью.
В то время готовилось путешествие императрицы Екатерины Великой на юг России, и по грядущему пути ее следования все приводилось в должный вид или строилось заново. По поручению своего земляка драматурга Василия Капниста, в ту пору предводителя дворянства Киевской губернии, Боровиковский выполнил роспись интерьера Путевого дворца в Кременчуге, предназначавшегося для приема государыни. Екатерину II сопровождал знаменитый архитектор и просветитель Николай Львов. Он сразу заметил необыкновенный талант в провинциальном тридцатилетнем живописце и обратил на него внимание императрицы. Обе написанные им для интерьера Путевого дворца аллегорические картины польстили ее самолюбию. На одной из них были изображены Петр I в облике землепашца и Екатерина II, засевающая поле, а на другой — она же в облике Минервы в окружении семи мудрецов Древней Греции. Государыня повелела Боровиковскому переехать в Петербург.
Непревзойденный мастер портрета
В столице Владимир поселился у Львова и познакомился с близкими ему Державиным и Хемницером, а знаменитый портретист и земляк Дмитрий Левицкий стал его наставником. Боровиковский учился также у жившего тогда в Петербурге известного австрийского портретиста Иоганна Лампи-старшего, который в конце 1794 года обратился в Совет Академии художеств с письмом, где просил присудить своему ученику звание академика за «Портрет Екатерины II на прогулке». Вскоре Боровиковский был «назначен» академиком, хотя портретистов там не жаловали, а Лампи, возвращаясь навсегда в Вену, подарил ему свою мастерскую, где тот и прожил много лет.
Оба учителя поставили Владимиру блестящую технику и передали легкость письма, научили мастерству композиции, и заказчики — высокопоставленные особы, вплоть до членов императорской фамилии, — по достоинству оценили его талант. Боровиковский писал и парадные, и интимные портреты (многие его произведения в этом жанре почитались за образцы); он также признан классиком портретной миниатюры.
Среди лучших работ — портреты Павла I и его дочерей, статс-секретаря Дмитрия Трощинского, персидского посланника в Петербурге Муртазы Кули-хана, поэта Гавриила Державина, вице-канцлера Александра Куракина. «Портрет князя А. Б. Куракина» (1801—1802) искусствоведы вообще считают высшим достижением в развитии русского парадного портрета, констатируя, что в этом жанре Боровиковский остался непревзойденным мастером.
Но не менее талантливы были и созданные им женские портреты — Филипповой, Арсеньевой, Лопухиной, Нарышкиной и других, а уж обаяния в них было, несомненно, гораздо больше. «Портрет М. И. Лопухиной» (1797), хранящийся в Третьяковской галерее, до сих пор остается своего рода визитной карточкой великого живописца. Поэт Яков Полонский написал в 1885 году такие строки:
Она давно прошла,
и нет уже тех глаз,
И той улыбки нет,
что молча выражали
Страданье — тень любви,
и мысли — тень печали,
Но красоту ее Боровиковский
спас.
Так часть души ее от нас
не улетела,
И будет этот взгляд
и эта прелесть тела
К ней равнодушное потомство
привлекать,
Уча его любить, страдать,
прощать, молчать.
Боровиковский считается основателем романтизма в русской живописи и всю жизнь был в душе романтиком. Встретив лирическую женскую натуру, он умел удивительным образом увидеть в ней самые сокровенные черты характера и перенести их на полотно.
Искусство без выгоды
В 1802 году Боровиковскому дан был заказ на украшение строившегося тогда Михайловского замка, а затем на работы в иконостасе Казанского собора на Невском проспекте, начатые с 1808 года. Он исполнил шесть образов для Царских врат главного иконостаса собора, а также четыре местных образа — для второго и третьего иконостасов. Написанные им иконы в наибольшей степени соответствовали замыслу всего сооружения, сочетая религиозную пафосность и торжественность композиций с сугубо художественными приемами, в частности с насыщенностью цветовой гаммы.
Свои заработки Владимир Лукич тратил и на близких, и на незнакомых людей — без огласки, но щедро, часто посылая деньги родным и раздавая милостыню толпе бедняков, собиравшихся каждую субботу на лестнице его квартиры. Художник жил исключительно для того, чтобы выражать своим искусством жизнь собственной души. Художественную деятельность он искренне считал призванием: «…исполнение обязанностей звания моего, по долговременному навыку, служит мне удовольствием». Для него не существовало никаких приманок, расчетов или соображений выгоды. Тридцать семь лет он прожил в столице скромным отшельником, со своими полотнами и книгами Священного Писания. Приступая к религиозной картине, он молился, а когда писал, то просил читать ему Писание. Из сохранившихся писем видны глубокий и сосредоточенный дух, неудовлетворенность земным бытием и желание заглянуть в вечность. Этим он мистическим образом похож, пожалуй, только на своего земляка Николая Гоголя.
Для Борисоглебского монастыря
В начале 1790-х годов Боровиковский получил заказ на создание образов для строившегося собора Борисоглебского мужского монастыря в Торжке, на родине Николая Львова. За два года напряженной работы он написал тридцать семь икон. Местонахождение абсолютного большинства из них в настоящее время, к сожалению, неизвестно. Наверняка именно Львов, по проекту которого возводился новый собор, и обеспечил другу-художнику, который жил в его доме, этот казенный заказ, на который требовалось Высочайшее разрешение.
В 1938 году в Тверскую областную картинную галерею была передана из Новоторжского краеведческого музея написанная Боровиковским икона «Богоматерь „Всех скорбящих радость“ из Борисоглебского собора в Торжке. Здесь же хранится и другая его работа того же происхождения — „Притча о мудрых и неразумных девах“. В основе сюжета лежит одна из канонических новозаветных притч Иисуса Христа, приводимая в Евангелии от Матфея и связанная со Страшным судом.
Вопрос о церковных росписях Боровиковского в Тверской губернии сложен и пока не решен специалистами. Видимо, его работа в соборе Новоторжского Борисоглебского монастыря ограничилась созданием икон. А вот замечательные фрески надвратной церкви Спаса Нерукотворного Образа (1804—1811) в том же монастыре могли быть выполнены мастерами его школы. Некоторые исследователи предполагают, что, поскольку Боровиковский писал иконы для церквей в окрестностях Торжка — Воскресенской ротонды-усыпальницы на родине Николая Львова в Никольском-Черенчицах и Казанской в соседнем Арпачеве, то мог делать там и настенные росписи интерьеров. Ротонда-усыпальница, как и все пустующие постройки усадьбы в Никольском-Черенчицах, находится сейчас под угрозой уничтожения. Живопись в ней почти не сохранилась. Стремительно исчезает и усадебный дом Львова с уникальными интерьерами, расписанными Боровиковским. Казанская церковь в Арпачеве сохранила часть росписи алтаря, тоже до сих пор не изученной. Пока еще можно сохранить шедевры кисти и памятники архитектуры, надо активно искать спонсоров для этого благородного дела.
* * *
Владимир Лукич создал портреты многих наших земляков: Николая Львова, его родственников, живших в его доме крестьянок, а также нескольких помещиков Новоторжского уезда. Широко известны «Портрет Е. М. Олениной» (1791), прелестный двойной портрет «Лизынька и Дашинька» (1794), «Портрет торжковской крестьянки Христиньи» (1795). Все работы находятся в Государственной Третьяковской галерее.
Боровиковский выполнил роспись иконостаса церкви великомученицы Екатерины при Тверском Императорском путевом дворце, который за последние полвека непрерывной реставрации почти разрушился. В его здании с предвоенных лет располагалась областная картинная галерея, которая ныне на неопределенное время покинула эти обветшавшие стены в связи с объявленным очередным ремонтом дворца. Вернется ли?.. В ее фондах находится несколько работ Боровиковского, помимо упомянутых новоторжских: икона «Рождество» (1790), эскиз к упомянутому выше портрету персидского принца Муртазы Кули-хана (1796), ряд приписываемых художнику произведений и потрясающий по мастерству парадный портрет первого тверского губернатора генерал-майора Александра Поликарпова (1796) из его старицкого имения Панафидино.
Хотя Боровиковский не преподавал в Академии художеств и не открыл своей школы, у него в мастерской всегда жили ученики. Двое были особенно талантливы. Кисти одного из них, Ивана Бугаевского-Благодарного, принадлежит портрет Владимира Лукича, а Алексей Гаврилович Венецианов, ставший не только «отцом бытовой живописи», но также вышневолоцким помещиком и создателем художественной школы для одаренных крестьянских детей, написал первую биографию своего учителя.
В последний период жизни Владимир Боровиковский много работал над религиозными композициями. О том, что он сохранил талант до преклонных лет, свидетельствует незавершенный иконостас для церкви Смоленского кладбища в Петербурге, находящийся ныне в фондах Государственного Русского музея. Кончина мастера 18 апреля 1825 года прервала работу над ним.
Выполняя последнюю волю художника, его погребли на том же Смоленском кладбище Александро-Невской лавры, для церкви которого он тогда выполнял иконостас. Боровиковский завещал все движимое имущество, «состоящее в нескольких картинах, небольшом количестве книг, денег, сколько по смерти останется (всего 4000 руб.), и в прочих домашних вещах», раздать в помощь неимущим.
Вячеслав Воробьев, профессор Государственной академии славянской культуры
Источник: rus.ruvr.ru