«Защита» должна быть везде

«Защита» должна быть везде
Сегодняшний собеседник «Известий» — Сергей Федорович Гончаров — о катастрофах, чрезвычайных ситуациях, преодолении их последствий знает, кажется, все. По должности и по призванию. Он — директор Всероссийского центра медицины катастроф «Защита», академик Российской академии медицинских наук.

Когда началась история службы медицины катастроф в сегодняшнем ее виде?

Сегодняшний собеседник «Известий» — Сергей Федорович Гончаров — о катастрофах, чрезвычайных ситуациях, преодолении их последствий знает, кажется, все. По должности и по призванию. Он — директор Всероссийского центра медицины катастроф «Защита», академик Российской академии медицинских наук.

Когда началась история службы медицины катастроф в сегодняшнем ее виде?

«Защита» должна быть везде

В конце 80-х годов, когда случилось несколько катастроф: землетрясение в Армении, Чернобыль, — ведущие ученые-медики нашей страны поняли, что в гражданском здравоохранении нужна служба экстренного реагирования. И еще до того, как СССР прекратил свое существование, был утвержден ряд документов. После образования Российской Федерации, в начале 90-х, тема получила продолжение, тогдашний министр здравоохранения Эдуард Нечаев принял решение о создании такой службы.

Наиболее адаптирована к чрезвычайным ситуациям была военная медицина, из принципов которой и надо было исходить. Одним из идеологов медицины катастроф с точки зрения структуры и решения задач был профессор Георгий Лобанов. Он подметил важное — нельзя ограничить создание службы экстренной медицинской помощи, базируясь только на Министерстве здравоохранения. И предложил объединить все медицинские силы в единую службу — Всероссийскую службу медицины катастроф, которая работает на базе службы Минздрава России и включает медицинские силы МО, МВД, санэпиднадзора и т. д. Постановление о создании службы вышло в мае 1994 года. ВСМК — функциональная подсистема РСЧС — единой государственной системы предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций. Наш центр «Защита» — сегодня Всероссийский центр медицины катастроф «Защита» — был создан осенью 1993 года.

Чем вы занимаетесь?

Каждодневные дорожно-транспортные происшествия, пожары, аварии. Сегодня на всех федеральных трассах есть зоны ответственности. Разбуди ночью главного врача, он должен знать, кто на таком-то километре и как реагирует. А раньше как было — граница двух областей, больница рядом, а бригада везет в свою, за сто верст, когда ближайшая больница в 10 километрах. Правда, она расположена на территории другой области. Теперь, после выполнения мероприятий ФЦП ДТП зоны ответственности сосредоточены вокруг лечебных учреждений, созданы трассовые пункты, а также применяют легкую авиацию. Вертолеты МЧС Ка-32 дежурят на трассе М10 Москва — Санкт-Петербург.

Все руководители здравоохранения должны знать систему медицинского обеспечения населения в чрезвычайной ситуации (ЧС), организацию работы больниц в ЧС и т. д. В МЧС России в свое время поставили вопрос: нельзя назначать главу администрации района, который не закончил обучение по проблемам РСЧС. Много таких? Недавние события в Крымске показали суть этой проблемы. Если ты глава администрации, то должен знать, как реагировать в таких ситуациях. К слову, наш Институт проблем медицины катастроф занимается последипломным образованием. В год готовим 700–1000 специалистов здравоохранения по различным профилям медицины катастроф. А всего в стране более 200 тыс. врачей и среднего медперсонала, задействованных в ВСМК. А для каждого медика непрерывное медицинское образование, в том числе по вопросам медицины катастроф, — жизненная необходимость.

Бригада экстренного реагирования всегда должна быть готова к оперативному выезду. У нас есть уникальный полевой госпиталь — пневмокаркасный, он развертывается за 15–20 минут, и основные подразделения сразу же готовы к работе. Во время чеченских событий более 100 тыс. пациентов получили помощь в таком госпитале. Из них треть — дети. Было проведено более 12 тыс. операций, из них треть — также детских. Медицина катастроф там заменяла медицинские учреждения.

А есть еще и медицинская эвакуация, в том числе из-за рубежа. Сейчас поставлена задача — возродить санитарную авиацию России. Как это выглядело раньше? Сел фельдшер в кукурузник, собрал всех больных и отвез в Москву. Сейчас задачи другие. В догоспитальном периоде легкие вертолеты должны привезти на место ДТП или на пожар врачей, эвакуировать наиболее тяжелых. Без средних вертолетов не обойтись в Якутии, Бурятии, на Чукотке. Причем если радиус полета без дозаправки — 800 км, то там придумали дополнительные баки, внутренние и наружные, и летают на расстояния до свыше 1000 км.

Техника принадлежит МЧС?

В регионах авиационную технику, как правило, арендуют. Авиация МЧС используется в основном во время чрезвычайных ситуаций, хотя все чаще привлекается и в режиме постоянной готовности. Я вам говорил о повседневной жизни, когда надо нужного врача доставить в малонаселенный пункт, где нет нейрохирурга, травматолога или комбустиолога — специалиста по ожогам. Сейчас принимается целый ряд решений, готового проекта пока нет, но планируется создать более 50 центров санитарной авиации регионального уровня.

Важнейшее подразделение центра «Защита» — кроме штаба, госпиталя, центра медицинской эвакуации — центр медицинской экспертизы и реабилитации. Понятие «надежность профессиональной деятельности» родилось в этих стенах. Способен ли человек по состоянию своего здоровья выполнять профессиональные обязанности? На Чернобыльской АЭС, по мнению ряда специалистов, существенное значение сыграл человеческий фактор. Значит, люди могли быть недостаточно профессионально здоровы. А летчики, водители… Вот у меня на столе диссертационное исследование, которое в ближайшее время должно быть защищено, — «Психологическое обоснование необходимости совершенствования системы подготовки водителей». Когда людям выдают права, не учитывают, может ли с точки зрения психологии человек одновременно вести машину, смотреть за приборами, другими автомобилями и еще считывать нужную информацию вдоль дороги?

Землетрясения — это самые тяжелые случаи для медицины катастроф?

Вспомним землетрясение 1948 года в Ашхабаде. Трое суток город был изолирован от внешнего мира. Врачи оперировали на открытых площадях. Больницы были разрушены. Мы изучаем этот опыт. Землетрясение в Армении в 80-х — похожая картина. Представим гипотетически землетрясение на Камчатке — аэродром Елизово в 20 км от Петропавловска-Кам­чатского. Он тоже разрушен, и для его восстановления нужно время. А на Камчатке может быть землетрясение более 8 баллов. Есть закономерности формирования потерь населения при землетрясениях. Если в ближайшие 48 часов не извлечь пострадавших, все погибнут, редко когда на третьи — пятые сутки можно извлечь живых, а те, кто получил тяжелую травму, умирают в первые 4–8 часов. Вспомните минуты тишины в Нефтегорске, когда спасатели МЧС прислушивались к голосам о помощи из-под завалов. Понадобится большой объем санитарно-авиационной эвакуации в медицинские учреждения вплоть до Урала, так как местные могут быть разрушены. Что сейчас представляет собой медицинское оборудование в самолете? В Ил-76 МЧС может быть установлено 5 модулей медицинских самолетных — они созданы нашими медиками и инженерами МЧС. Один модуль рассчитан на четверых пораженных, и к каждому месту подведен и кислород, и мониторы, т. е. можно вывезти 20 тяжело пострадавших за один рейс.

Поиск в Сети выдает массу ссылок на якобы какие-то центры медицины катастроф, которые к вам никакого отношения не имеют, а лишь оказывают коммерческие услуги по транспортировке…

Чего только нет! Когда был взрыв в аэропорту Домодедово, многие хотели быть «извозчиками» за деньги. Мы с такими не работаем. Но есть добровольные организации, которые умеют и действительно хотят сотрудничать как волонтеры. И вот обучить первой помощи всех сотрудников ДПС, водителей и других, чтобы они стали настоящими помощниками, это очень важно! И врач должен уметь оказывать экстренную помощь! На недавних учениях в Институте Склифосовского его директор Могели Хубутия поднял вопрос: почему не каждый врач умеет оказывать экстренную помощь? Это как возможно? Травматолог не может восстановить дыхание и кровообращение? Кроме того, лица массовых профессий — проводники, стюардессы, все те, кто сталкивается по профессии с людьми, — обязаны уметь оказывать первую помощь. И вы, журналисты, в том числе. Кстати, федеральным законом «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», который вступит в силу в следующем году, установлена новая функция — организация образовательной деятельности, в том числе обучение населения первой помощи.

Но ведь люди подчас боятся: я не медик, в стрессовой ситуации сделаю человеку только хуже.

К уголовной и административной ответственности за неправильно оказанную первую помощь в экстренной ситуации лицом, не имеющим медицинского образования, как правило, не привлекают. А вот за неоказание — если водитель не остановился и не принял мер — он должен нести ответственность. Отвечают: «Мы боимся». Так учитесь! И детей надо учить! В России более 14 тыс. населенных пунктов, в которых живут по 100–150 человек и нет медработника. В таких поселениях — домовых хозяйствах — 1–2 человека уж точно должны владеть навыками оказания первой помощи до прибытия скорой медицинской помощи.

Отдельный вопрос — про детей…

Профессор Владимир Михайлович Розинов (главный детский хирург Минздрава России. — «Известия»), проведя исследование, установил зависимость количества ДТП с участием детей, как в роли пассажиров, так и пешеходов, от времени года, дней недели и времени суток по Московской области. Плохо, что у детей нет светоотражающих жилетов… Создали систему быстрой эвакуации, индекс тяжести травм уменьшился за счет правильно организованной работы.

Надо побольше легких вертолетов, как я уже сказал, санитарная авиация должна возродиться, в том числе в догоспитальном периоде. Важна организация дежурств реанимобилей скорой медицинской помощи на границе МКАД и радиальных дорог, в Москве это эффективно применяется. За Уралом не обойтись без трассовых пунктов — они создаются на участках большой протяженности.

А телемедицина службе медицины катастроф — в помощь? Что, например, с известным хирургическим роботом Да Винчи?

Главная задача — быстрее эвакуировать в лечебные учреждения. А там — применяйте любую современную медицинскую технику. К нам приезжали специалисты из Германии по обмену опытом. У них каждый солдат бундесвера, выполняя свои функции в полевых условиях, должен быть обеспечен медицинской помощью не хуже, чем в стационарах. Машина операционная, машина предоперационная, машина-госпиталь, палата — в каждой машине по одному больному. 50 машин проехали по 20–30 км и развернули госпиталь. Это хорошо, если есть время. А если лететь на Камчатку? А если на остров в Тихом океане? Сколько самолетов надо? В одном самолете Ил-76 МЧС практически весь наш полевой госпиталь на 50 коек можно разместить. Есть разница? Особенно для ЧС! А телемедицина очень нужна для консультаций из районов ЧС с ведущими специалистами различных областей медицины.

А как вы принимаете решение об оказании помощи другим государствам в режиме ЧС?

Это задача правительства. Мы — исполнители. Пострадавшее государство обращается за международной помощью — правительство России принимает решение — привлекаются МЧС, Минздрав России и т. д. Самое тяжелое землетрясение было на Гаити почти 3 года назад. Мобильный госпиталь России был признан одним из лучших по качеству и организации работы.

Понятно, что медики ко всему привычны, но все же чрезвычайные ситуации — это концентрация такой психологической нагрузки.

В 1994 году, когда в Чечне началась серьезная боевая работа, были потоки раненых. Наши бригады дежурили там по месяцу-полтора. Из лечебных учреждений Москвы, Екатеринбурга, Татарстана и других регионов привлекалось более тысячи врачей. Некоторые специалисты после одного-двух дней говорили — не могу, я доброволец. И уезжали. Никого не удерживали, а другие врачи и медсестры оставались на второй «срок». Не каждому дано…

Платные услуги «Защита» оказывает? Например, эвакуировать пьяных друзей с дачи получится?

Да. (Улыбается.) Рок-фестивали мы тоже обслуживаем. У нас разрешена внебюджетная деятельность. Все эти средства согласовываем с Минздравом. Что на зарплату идет, что на закупки — мы ведь потратились на медикаменты.

Если катастрофа происходит на границе государств, как реагировать?

Старое выражение: «Катастрофы не имеют границ». Наш центр еще является и сотрудничающим центром Всемирной организацией здравоохранения. По их политике положено так: четыре года сотрудничества, потом перерыв. Нас же не отпускают четыре четырехлетия подряд. Наша задача — сотрудничая со странами СНГ, везде помочь создать собственные службы медицины катастроф.

Источник: izvestia.ru

Добавить комментарий