Пока гости собирались в ожидании начала, журналисты выхватили из публики Гарика Сукачева и устроили ему мини-опрос на тему отношения к «Гражданину поэту» — певец отзывался о проекте тепло, отмечая, впрочем, что особого героизма в действиях участников не видит и долгой жизни истории не ожидает. В это время поэт и гражданин готовились за кулисами, а третий участник — связующее звено, автор идеи, организатор и, как он сам себя именовал в этот вечер, медиаменеджер (на сцену, правда, он вышел в шлеме космонавта и представился «юрийгагариным» — так называется его продюсерская ипостась) — Андрей Васильев разогревался общением со знакомыми.
Пока гости собирались в ожидании начала, журналисты выхватили из публики Гарика Сукачева и устроили ему мини-опрос на тему отношения к «Гражданину поэту» — певец отзывался о проекте тепло, отмечая, впрочем, что особого героизма в действиях участников не видит и долгой жизни истории не ожидает. В это время поэт и гражданин готовились за кулисами, а третий участник — связующее звено, автор идеи, организатор и, как он сам себя именовал в этот вечер, медиаменеджер (на сцену, правда, он вышел в шлеме космонавта и представился «юрийгагариным» — так называется его продюсерская ипостась) — Андрей Васильев разогревался общением со знакомыми.
Пока гости собирались в ожидании начала, журналисты выхватили из публики Гарика Сукачева и устроили ему мини-опрос на тему отношения к «Граж
Те, кто не знает бывшего главреда «Коммерсанта» в лицо, могли опознать его по едва заметному оттиску на спине пиджака — «Васька и никакие» со стилизованным под коммерсантовский твердый знак знаком мягким.
Когда же зрительный зал открыли, граждане так рванули приобщиться к гражданской лирике, что организатором пришлось просить их сбавить темп и не разносить вход, но все обошлось и всем хватило мест. И вот волнение улеглось, на экране возник извлеченный из архивов телеканала «Дождь» фрагмент беседы троицы, с которой все началось. Васильев тогда обнаружил сходство между нулевыми XXI века и нулевыми века XX в необъяснимой востребованности поэтов.
Жанром вечера был объявлен «ньюзикл» — еще одно изобретение творческого коллектива, представляющее собой уже знакомую зрителям схему, но поданную в живом исполнении. Вот как это выглядит: публика подает тему на основе актуальных новостей, Дмитрий Быков придает ей стихотворную форму, стилизуя под того или иного поэта-классика, Михаил Ефремов входит в образ «автора» и прочитывает злободневные строки, а Андрей Васильев, как он сам скромно пошутил, «ничего не делает». На самом деле в сценическом варианте «Гражданина поэта» он не только постановщик, но и конферансье.
Для постановки придумали несколько фокусов. Во-первых, каждое из зачитанных Ефремовым произведений предваряла нарезка из новостных программ, напоминавшая о событиях, которым это произведение было посвящено. Во-вторых, переоблачение артиста в костюм очередного поэта-классика происходило за подсвеченным белым экраном — получался своего рода театр теней. Ну а главным изобретением была роль в происходящем Дмитрия Быкова: он сидел на сцене за компьютером в наушниках и, пока коллеги выступали, сочинял очередной стих по озвученному в прологе заданию публики.
Публика предлагала разное, и поэт решил объединить темы недавнего гей-парада, Дня пограничника и «Стратегии 31» (в этот же вечер проходили плановые задержания несогласных) — образец для подражания Быков выбирал между Максимом Горьким и стихотворением Сергея Михалкова «В Музее В. И. Ленина» («Я поведу тебя в музей! — / Сказала мне сестра»), но остановился на последнем.
В паузах между чтением уже хитовых стихотворных зарисовок на тему дней недавно минувших Васильев травил байки и перебрасывался шутками с Ефремовым, поведав, например, что собирался уговорить Михаила Олеговича исполнить роль Владимира Высоцкого, пригрозив отдать ее Сергею Безрукову или сыну покойного. В какой-то момент на сцене появилась Вера Кричевская, которая покинула должность главного режиссера и креативного продюсера «Дождя» вслед за проектом (тогда он назывался «Поэт и гражданин»), чтобы поздравить команду с началом мирового чеса и предсказать большой концерт ближе к марту следующего года, на котором непременно появится кто-нибудь из тандема, часто становящегося героями быковского переосмысления реальности.
Постепенно становилось очевидно, что наушники не мешают Дмитрию Быкову получать удовольствие от происходящего рядом и смеется он не над сочиняемыми в этот момент новыми стихами, а над своими же звучащими со сцены ударными строчками. В какой-то момент, похоже, это заставило поволноваться даже Васильева, который подошел к поэту и, кажется, попросил его не отвлекаться.
Стихотворец товарища не подвел и, судя по его реакции, закончил новый опус еще во время прочтения четвертого из десяти запланированных номеров: к этому времени Ефремов прочитал ударный «евтушенковский» стих про разлад в тандеме в оригинальном варианте (то есть таким, каким оно было до всех правок «Дождя») и добрался до «пушкинских» бесов.
Далее следить за действием Быков мог уже без наушников. Ефремов перевоплощался в Есенина в косоворотке (еще более обидные стихи про будущее Медведева в духе «жизнь моя, иль ты приснилась мне?»), Владимира Высоцкого с гитарой (но не поющего, а читающего про смерть бен Ладена — «он вчера не вернулся из боя…»), поэта-фронтовика Константина Симонова (про «Народный фронт»), Сергея Михалкова (про то, как один миллиардер возглавил партию «Правое дело») и Юрия Никулина (а вот тут уже запел — про скинутый Ходорковскому и Лебедеву год на мотив «Постой, паровоз, не стучите, колеса…»), вживаясь в каждый последующий образ со все большей убедительностью.
В финале Быков сам прочитал собственное новое стихотворение, Ефремов вышел в образе Быкова, а затем незапланированно вернулся к образу Пушкина, чтобы прочесть апокалиптическое послание про дорожающую нефть и напомнить присутствующим, что все это вроде как не просто для того, чтобы посмеяться.
Источник: gazeta.ru