«Открытие первых фильмов Тарковского было для меня чудом. Я вдруг очутился перед дверью комнаты, от которой не имел ключа, в которую лишь мечтал проникнуть, а он двигался там совершенно легко. Я почувствовал поддержку: кто-то уже смог выразить то, о чем я всегда мечтал говорить». Так описывал свои впечатления от кинопроизведений Андрея Тарковского знаменитый шведский кинорежиссер Ингмар Бергман. И он был далеко не одинок в своем восхищении. Признание пришло к Тарковскому, прежде всего, за пределами России, как не раз случалось в истории русской культуры. Каждый из его фильмов, начиная с дебютной картины «Иваново детство» — о судьбе ребенка на войне — и заканчивая кинопритчей «Жертвоприношение», получил от одной до десяти наград на международных кинофестивалях. Были и «Золотой лев» в Венеции, и «Серебряная пальмовая ветвь» в Каннах.
«Открытие первых фильмов Тарковского было для меня чудом. Я вдруг очутился перед дверью комнаты, от которой не имел ключа, в которую лишь мечтал проникнуть, а он двигался там совершенно легко. Я почувствовал поддержку: кто-то уже смог выразить то, о чем я всегда мечтал говорить». Так описывал свои впечатления от кинопроизведений Андрея Тарковского знаменитый шведский кинорежиссер Ингмар Бергман. И он был далеко не одинок в своем восхищении. Признание пришло к Тарковскому, прежде всего, за пределами России, как не раз случалось в истории русской культуры. Каждый из его фильмов, начиная с дебютной картины «Иваново детство» — о судьбе ребенка на войне — и заканчивая кинопритчей «Жертвоприношение», получил от одной до десяти наград на международных кинофестивалях. Были и «Золотой лев» в Венеции, и «Серебряная пальмовая ветвь» в Каннах.
«Открытие первых фильмов Тарковского было для меня чудом. Я вдруг очутился перед дверью комнаты, от которой не имел ключа, в которую лишь мечтал проникнуть, а он двигался там совершенно легко. Я почувствовал поддержку: кто-то уже смог выразить то, о чем я всегда мечтал говорить». Так описывал свои впечатления от кинопроизведений Андрея Тарко
— Зеркало души Андрея Тарковского
Всего семь полнометражных картин, среди которых такие шедевры, как историко-религиозная драма «Андрей Рублев», философская фантастика «Солярис», автобиографическая фантазия «Зеркало», — таково основное наследие Андрея Тарковского. Наверное, оно могло оказаться большим, если бы режиссеру не был отпущен такой короткий жизненный срок — 54 года. Но главное — Тарковский говорил об этом с горечью, — если бы в пору творческого расцвета он получал поддержку вместо сопротивления и откровенной травли, которой его подвергали советские кинематографические чиновники. Вспоминает сестра режиссера, филолог и мемуарист Марина Тарковская:
«Он в каждом фильме оставался собой, несмотря на те невероятные трудности, которые ему пришлось переживать, на тот идеологический пресс, под которым он оказывался почти с каждым своим фильмом, сделанным в Советском Союзе. Это был художник-борец, который отстаивал свое произведение. И что поразительно, ему удавалось делать именно те фильмы, которые он задумывал!»
«Отчаянный талант» — так отозвался об Андрее Тарковском известный российский режиссер Андрей Кончаловский: он многие годы дружил с Тарковским и даже выступал соавтором сценариев его картин.
«Тарковский всегда был притчей во языцех — как только он появился: „вызывающий“, „острый“, „непримиримый“, „бескомпромиссный“. И прочие, прочие слова, — рассказал Андрей Кончаловский. — Открытие Андрея произошло уже на фильме „Иваново детство“. И в мире на него стали смотреть так: „О, появляется новая режиссура!“
Эта новая режиссура, замеченная в начале 1960 годов, стала особым стилем Тарковского. В нем наравне с чисто кинематографическими приемами «работали» выразительные средства классической живописи, музыки, поэзии — в частности, Андрей Тарковский любил вводить в картины стихотворения своего отца, поэта Арсения Тарковского. «И это было уже не только кино», — заметил в интервью «Голосу России» известный режиссер Павел Лунгин:
«Тарковский был изобретателем нового киноязыка — чем он для всех так важен, ценен и интересен, — но не только. Он искал визуального воплощения того, что называется „душа человека“. Тем, чем занималась русская классическая литература в 19 веке, он занимался на уровне кино в 20 веке. Но еще он был символом свободы творчества. Это был первый советский режиссер, который поставил свободу художника во главу угла. В поисках творческой свободы он уехал за границу — уехал тяжело и несчастливо и умер там, сделав два блестящих фильма. Это трагическая фигура и это, может быть, самый значительный русский режиссер 20 века».
Два блестящих фильма — это «Ностальгия», снятая Тарковским по сценарию своего друга, кинодраматурга Тонино Гуэрры, и «Жертвоприношение» — лента, которая создавалась им уже в смертельно больном состоянии.
Вспоминая краткий, но насыщенный «европейский период», Кшиштоф Занусси — польский киномастер и близкий друг Андрея Тарковского — пишет: «Меня поражает логика, согласно которой Андрей, этот самый русский из всех русских кинематографистов, оказался перед лицом Запада, принеся ему в своем искусстве то, чего тому более всего не хватало, — духовное измерение мира, трансцендентность, ощущение бесконечности. Восприятие творчества Андрея всегда трудное, но тут — когда он творил, опираясь на пейзажи, актеров и язык Запада, — как бы превратилось в вызов. Этот вызов звучит и поныне. Кинотеатры возвращаются к его фильмам, и для очередных зрителей они становятся ступенью посвящения в тайны бытия».
Впрочем, сам Андрей Тарковский под тайной бытия понимал правду о нем: «Каждый художник, — сказал режиссер в последнем интервью, — во время своего пребывания на земле находит и оставляет после себя какую-то частицу правды о цивилизации, о человечестве».
Источник: rus.ruvr.ru