Подготовка
Жена не удивилась, только уточнила на всякий случай, не завтра ли я предлагаю отправиться. За окном шел снег, на дворе стояла зима, и мы решили подождать до лета. А действительно, отчего бы не поплыть: путешествие на плоту — дело хорошее, расслабляющее. Я уже представлял, как будем мы безмятежно скользить по ровной спокойной глади реки, предаваясь размышлениям и созерцаниям.
— Только давай собаку с собой возьмем, не оставлять же дома, — добавила Барсик.
Подготовка
Жена не удивилась, только уточнила на всякий случай, не завтра ли я предлагаю отправиться. За окном шел снег, на дворе стояла зима, и мы решили подождать до лета. А действительно, отчего бы не поплыть: путешествие на плоту — дело хорошее, расслабляющее. Я уже представлял, как будем мы безмятежно скользить по ровной спокойной глади реки, предаваясь размышлениям и созерцаниям.
— Только давай собаку с собой возьмем, не оставлять же дома, — добавила Барсик.
На этих словах картина будущей безмятежности рухнула. Я увидел, как мы вдвоем держим за поводок захлебывающуюся от лая Нюшу, которая до сих пор уверена, что на всех собак надо бросаться, а каждый незнакомый человек должен быть обгавкан. Коров, лошадей и прочую сельхозтехнику она вообще не видела никогда, воды боится — в общем, отличное дополнение для спокойного отдыха на плоту.
Также решено было взять с собой самовар, гармошку, гитару, настольные игры и человек шесть друзей. Концепция дзенского отдыха окончательно уступила место развеселому сплаву в стиле Стеньки Разина челнов.
Я сейчас уже и не припомню, сначала ли придумал, а потом нашел в интернете подтверждение своей идее или наоборот, но для дешевизны и надежности плыть решили на пустых пластиковых бутылках.
А чтобы они не разбегались из-под плота по реке, набить ими полипропиленовые мешки из-под круп или сахара. Барсик пообещала каждый мешок зашить крепко-накрепко. Прошла зима, пришла весна, а с работой по-прежнему было туго. Соответственно, туго было и с деньгами, в связи с чем дальнейшее планирование пошло по пути максимального удешевления конструкции, эксплуатационных расходов, да и вообще всего на свете.
Из-за этого плыть решили прямо от Воронежа вниз по Дону, докуда доплывем, а в качестве каркаса использовать (простите за тавтологию) использованные деревянные поддоны. Забегая вперед, скажу финансовому кризису спасибо: и маршрут, и конструкция оказались удачными. Места — красивыми, а плот — удобным и прочным. Экипаж формировался следующим образом: пригласили вообще всех. Друзей, коллег, знакомых, сестру из Костромы и товарища из Италии. Судя по числу давших предварительное согласие прокатиться с нами по реке, плот должен был получиться площадью с небольшой аэродром. Но я знал, что ближе к делу у половины не получится уйти в нужное время в отпуск, у половины из оставшихся нарисуются альтернативные планы, а у половины из оставшихся заболит нога. Или гланды. И нам придется срочно искать еще участников или делать плот маленьким, но уютным.
А пока мы начали собирать бутылки. Закон Архимеда я помнил.
Чтобы унести вниз по Дону сто пятьдесят килограммов груза, требуется сто полуторалитровых бутылок. Полторы тонны — тысяча полторашек. Спасибо экологическому бескультурью: за час прогулки по берегу водохранилища недалеко от дома мы набирали четыре-пять мешков пустых пластиковых емкостей из-под пива, минералки и газировки. Десять мешков принес фестиваль бардовской песни «Рамонский родник». Мы навколачивали колышков с табличками «для пустых пластиковых бутылок в фонд строительства плота» в стратегических точках территории фестиваля. К каждому колышку было привязано по четыре пустых мешка. Веселые барды сразу же потырили половину мешков, а в оставшуюся набросали всякой дряни. Тем не менее тары примерно на треть плота фестиваль помог набрать.
Пивзавод Воронежский подарил нам 12 почти совсем новых деревянных поддонов, таким образом, за деньги мы приобрели только подержанные мешки на рынке да два мотка новой полипропиленовой веревки в магазине.
Даже спасательный круг был изготовлен самостоятельно: из старой плащ-палатки мы сшили колбасу, которую свернули в бублик и набили кусками пенопласта.
Получилось неказисто, но убедительно. Рекомендую — стокилограммовый Профессор чувствовал себя в нем на воде вполне комфортно.
Точка сборки
Утром 11 июля 2009 года к берегу Дона подрулила грузовая «Газель», из окна которой выглядывала веселая морда собаки Нюши. В кузове находилось 36 мешков с бутылками, 12 поддонов, несколько досок, рюкзаки со скарбом, сумки с едой для людей и животных на 8 дней и надувной мячик.
На берегу нас с Нюшей встречали остальные члены экипажа:
Барсик, она же Светлана Романова, моя жена; Профессор, он же Сергей Марков, постоянный участник всех моих авантюр; Виталик Пряхин, с которым мы в прошлом году прошли горный Крым; Юра Тихоход (это не прозвище, а фамилия), с которым мы познакомились буквально за неделю до отплыва; сестры Горловы, Аня и Катя, двадцати и пятнадцати лет, которых провожали грустные родители.
На лицах у Горловых-старших читались смешанные чувства: тут и интерес (во что же это ввязались наши дочери?), и зависть (в городе наступила страшная жара и полное отсутствие кислорода для жизни), и грусть по поводу расставания, и ужас по мере понимания того, на чем именно мы собираемся плыть. Папа даже выдал нам довольно вместительную надувную лодку и спасательный жилет. А спасательный круг у нас уже был свой.
И вот мы приступили к сборке.
Спасибо провожающим — друзьям и родственникам — без них неизвестно, на сколько затянулось бы наше отплытие. Как потом говорил Горлов-папа, «пока не прикрутили флаг, я не верил, что это чудовище поплывет, а как только прикрутили — сразу поверил». «Чудовище», или, если быть точным, плот под гордым именем «Иван Федорович Крузенштерн & Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен», собиралось воедино следующим образом: к каждому поддону привязали по три мешка с бутылками, после чего стали собирать их в цельную более-менее устойчивую конструкцию. Поначалу поддоны норовили разбежаться в разные стороны, мы их ловили и связывали веревками, скрепляли жердями и досками.
К обеду на воде уже покачивался убедительный прямоугольник размерами 2,8 на 6 метров, с двумя мачтами, скрепленными горизонтальной доской. Я окрестил эту доску реей и пообещал вешать на ней бунтовщиков.
На берегу было весело!
Смесь цыганского табора, судоверфи и передвижного цирка: кто играл на гитаре, кто пилил доски, кто учил собаку заходить в воду, кто натягивал веревки, кто надувал воздушные шарики, кто фотографировал все это разнообразие. Наконец мы подняли флаг, дали интервью съемочной группе воронежских новостей, покидали вещи в лодку и на плот, разбили о борт бутылку нарзана (в мешочке, берег осколками не засорили) и отчалили под аплодисменты.
Плот плыл! Не развалился, не ушел тут же под воду, а гордо и спокойно нес нас вниз по реке!
Он даже слушался нас, хоть и неохотно. А мы тем временем наяривали в шесть весел, чтобы выгрести на середину Дона из водорослей и отмелей. Выгребли, развернулись носом вперед, а кормой назад, отложили весла, огляделись и поняли, что нам это все ужасно нравится. Слева берег, справа берег, оба медленно уходят куда-то назад, а cпереди… cпереди вода, до самого горизонта. Нет, не до горизонта. До поворота. Сколько их еще нас ждет, таких поворотов…
Впоследствии выяснилось, что не только папа Горлов — никто из команды не был до конца уверен в том, что у нас все получится и плот вообще поплывет. Мы, пусть не вполне серьезно, думали о том, что хорошо бы скрыться с глаз провожающих за поворотом, а там пусть разваливается. Посидим весело на берегу недельку — и по домам.
День первый. Попытка бегства
Как и положено настоящему кораблю, у нас было название, флаг и капитан. Разумеется, я. Чтобы больше походить на капитана, я окрестил складное кресло капитанским мостиком, повесил на шею бинокль и положил в карман спутниковые карты и GPS-навигатор. С навигатором это я хорошо придумал: заблудиться на реке, конечно, сложно, но весьма удобно в любой момент знать, сколько километров осталось до, например, моста, или определить скорость нашего дрейфа. Да и просто какое-никакое, а развлечение.
За первым же поворотом народ попрыгал в воду. Вот она, еще одна выгода путешествия на плоту.
Жарко стало — лезь в воду, она тут везде. Все хорошо, только собака разволновалась. Она и реки-то прежде никогда не видала, а тут еще и люди в воду постоянно падают. Нюша лаяла, бегала по краю и грозила поскидывать с плота все ценные вещи. Решено было пристать ненадолго к берегу, научить по-быстрому собаку плавать, показать ей, что вода — это не катастрофа, и отправиться дальше, чтобы уже спокойно выкупаться наконец.
Место, к которому мы причалили, оказалось довольно илистым и топким. Нюша с радостью покинула борт и мгновенно вывозилась по самые уши. Плавать она отказалась, а вот побегать по грязище — самое то. Такой грязной и счастливой собаки я не видел никогда. Все-таки мы заставили ее сделать пару кругов по воде, пусть не приохотив к купанию, но хотя бы прополоскав и убедив, что плавать не страшно. Это как раз нам удалось. Где-то через час новоиспеченное водоплавающее незаметно слезло в воду и погребло по-собачьи к берегу.
Мы даже не сразу и заметили, что Нюша плывет наутек.
Если б она успела добраться до большой земли, только б мы ее и видели, поэтому Профессор сиганул вслед за ней, в несколько гребков настиг беглянку и попытался развернуть в правильном направлении. Нюша с такой концепцией не соглашалась и упрямо поворачивала направо, к берегу. Так, толкаясь и отфыркиваясь, они приплыли к плоту. Потому что Профессор больше и стаж плавания у него длиннее. А еще потому, что он Человек. Венец природы. С этого момента Нюшу стали звать «Сука Капитанская».
Больше в этот день ничего примечательного не случилось, разве что один катер промчался мимо нас три или четыре раза туда-обратно и каждый раз приветственно гудел. Нам гудеть было нечем, мы в ответ свистели и махали руками.
Пора было думать о ночлеге на берегу.
В бинокль я разглядел впереди хороший пляж, у которого был всего один недостаток — масса выпивающего-закусывающего народа на берегу. Ставить палатки и ночевать среди пикника мы не хотели, но пляж очень понравился, поэтому мы поступили хитро. Спрятались в кустах выше по течению и стали высматривать в бинокль, как партизаны, не собираются ли отдыхающие уматывать восвояси. Отдыхающие собирались.
И в девять вечера мы вытащили наш плот на опустевший берег. Быстренько разгрузили лодку, поставили палатки, приготовили ужин, съели его и расчехлили гитару. Небеса в этот вечер нам благоволили. Позволили найти ночлег, обустроиться, поужинать, попеть песен и подарили такую грозу на полночи, какой я не видывал давненько, а в палатке не пережидал и вовсе никогда. Громы-молнии, порывы шквального ветра, дождь стеной. Нюша ошарашенно смотрела на все это великолепие из палатки сквозь москитную сетку, потом спряталась между нами и затихла.
День второй. Коричневый Чапаев
Проснулись мы рано, от негромких разговоров за стенкой палатки. Когда я высунул голову, от лагеря уже отплывал на маленькой надувнушке дедушка-рыболов. Голый по пояс Виталик, доделывая зарядку, сообщил, что добрый дедушка подкачал нам лодку своим насосом и теперь, скорее всего, можно не беспокоиться до конца плавания. А еще он рассказал, где родник. Там, где родник, было хорошо: маленькое село у подножия высоких холмов, маленькие дома, глядящие маленькими окнами на луг, за которым Дон.
Не очень верилось, что это просто село, а не некая декорация к пасторальному фильму: слишком все тут было благолепно. Окончательно сразил родник — чистенький такой, ухоженный…
Вернулись мы в лагерь, перебудили всех непроснувшихся матросов и матросок, позавтракали, укрепили пару досок на плоту, сложили в нашу лодку-грузовик все не нужное в течение дня, а все нужное, продукты для обеда например, загрузили на плот.
Очень удобно. На плоту высвобождается много свободного места для таких важных дел, как валяться.
До обеда наше плавание проходило несколько однообразно: загорали, купались, выгребали подальше от очередной коряги, бросали весла, снова загорали. Обедали, как водится, прямо на плоту. Сварили суп, потом кофе с молоком. Развалились, расслабились, блаженствуем.
Тут Нюша решила, что как-то пресно проходит наш досуг, и опрокинула на Профессора кружку с горячим кофе. Тот как сидел на краю, так и перекинулся через оный. Опять же плюс: на корабле каком-нибудь сколько бежать пришлось бы до ближайшего борта? А когда Профессор вынырнул, по обоим берегам Дона взвились в небо в большом количестве цапли, спугнутые задорным матом ошпаренного. Ничего страшного, почти, можно сказать, обошлось. Легкое покраснение, но по этой части мы его быстро догнали, обгорев, на таком-то солнце.
Через пару часов эстафету приключений принял Юра.
Отталкиваясь веслом от берега, он как-то неловко выпустил его из рук и оставил торчать в прибрежном песке. Прыжок — и через секунду рядом с веслом на берегу стоял сам Юра, почему-то с еще одним веслом в руках. А нас уносило течение. Так он и стоял бы, растерявшийся, памятником безысходности с двумя веслами, если б Виталик, второй по непотопляемости после Профессора в нашей команде. Он прыгнул за Юрой и вдвоем, точнее вчетвером, если считать весла, они догнали нас в два счета.
После двух происшествий мы собрались, посерьезнели и были готовы к любым неприятностям. А неприятности на сегодня не закончились. Очередная гроза, с громом и молниями. Но она не застала нас врасплох на середине реки. Мы успели пристать к берегу, там всяко безопаснее.
К тому моменту, когда хлынуло и грянуло, мы уже спрятались под тентом и пели песенки под гитару.
Еще мы играли в разные интеллектуальные игры. Вот примерно так:
— Коричневый, с большими ушами, на Ч начинается…
— Чапаев!
Почему Катя закричала «Чапаев» — ни тогда, ни много позже она объяснить не смогла.
После грозы, к счастью недолгой, мы проплыли еще около часа. Тучи ушли к Воронежу, вечерело, вокруг было необыкновенно тихо и красиво. В поисках хорошего места для стоянки мы высадились под небольшим обрывом. А над обрывом был луг. А на лугу можно было поставить палатки, побегать с собачкой и посушить вещи, потому как грузовая наша лодка превратилась под дождем в плавучий тазик с водой. И мы поставили, побегали и посушили. А побегав, посушив и поужинав, я и Нюша пошли спать, а остальные еще часа три слушали, как Юра рассказывает про строение вселенной, состав межзвездного газа и другие столь же полезные в хозяйстве вещи. Говорят, было чертовски интересно, но я устал и хотел спать, а Нюше астрономия как-то до лампочки.
День третий. Мирный атом и байбаки
На следующий день мы должны были миновать единственный город на нашем пути — Нововоронеж. Город, построенный около и для обслуживания атомной электростанции. Первый атомщик появился у нас в гостях уже с раннего утра. Николай Петрович. 65 лет. Пенсионер, работал на атомной станции, теперь живет тут, неподалеку от города, почти круглый год в деревне. Ловит рыбу, выращивает овощи. Бодрый такой, жизнерадостный, показал червячков, на которых намеревался наловить рыбы, рассказал про раскопки поселения первобытных людей, про сторожевые казачьи посты, про монахов и разбойников. И пошел вдоль берега, помахивая удочкой и ведерком с червями. О том, что мы позавтракали, собрались и отчалили, наверное, можно больше не писать. Уверяю вас, мы проделывали это каждое утро.
Отчалив, мы увидели впереди большой автомобильный мост, какой и положен, наверное, по статусу настоящему городу атомщиков. Мост был довольно высоким, а пролеты весьма широкими. Под самым мостом было гулко, и мы, естественно, дружно закричали кто «Ого-го!», кто «Эге-гей!», кто «Угу-гу!». Даже Нюша сказала «Гав!».
Я все оглядывал наш плот, пытаясь найти признаки несовершенства конструкции или другие какие недостатки. Но тщетно.
Плот был безупречен. За исключением некоторой тесноты, гуляющих под ногами поддонов и вечно мешающих веревок.
Вот и городской пляж, вот радостные горожане пытаются доплыть до нас с недекларируемыми целями, а мы на всякий случай грозим им веслами. Вот на другом берегу группа товарищей тоже мастерит плот. Это уже третий за сегодня, считая нас. Один продефилировал под нашим обрывом еще рано утром. Пижонский, с четырьмя креслами вокруг стола, палаткой, большим тентом и моторной лодкой. Обитатели его на наш вопрос «Куда плывете?» гордо поправили: «Не плывем, а идем!» Ну не знаю…
Профессор однажды, провожая взглядом обгоняющую нас огромную баржу на двух буксирах, сказал: «Вот они, Дим, ходят. А мы именно плывем». И я с ним совершенно согласен. Еще один плот, по рассказам прибрежных жителей, обгонял нас на пару дней. В общем, плотоводство на реке Дон весьма оживленное.
Скучать не давала разнообразная живность. Ласточки тысячами гнездились в обрывах берегов и устраивали бешеные карусели над головой.
Цапли сидели в зарослях и провожали нас поворотами клювов. Рыбья мелочь смешно пыталась укусить за пятки, стоило спустить их в воду. Соколы и ястребы охотились с изяществом, давно вызывающим у меня неподдельное восхищение. Я ловил себя на том, что то и дело напеваю тему из заставки к передаче «В мире животных».
Барсик шуровала кочергой в мангале, раздувая огонь для обеда, когда на палубу выпал уголек.
Что делает женщина при угрозе пожара? Правильно, кричит.
Ближайшим к Барсику и угольку оказался Виталик, поэтому Барсик завопила: «Виталик! Плесни воды скорее!» «Где вода?» — закричал в свою очередь Виталик, сидя на краю плота. Свесив ноги в реку.
По левому борту возник апокалиптический пейзаж атомной станции. Берега были украшены большими желтыми табличками со значками радиации и словами «ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА».
И снова не обошлось без дождя. Только приставать к берегу и прятаться мы не стали, потому как дождик был легким, теплым и нестрашным. Мы даже проорали вверх, в тучу что-то типа «А-а-а!». Членораздельностью в этот день мы не блистали, да.
Ближе к вечеру вдали показались долгожданные горы Сторожевого. Излюбленное место воронежских парапланеристов. А вот и байбаки!
Ну да, мы знали, недавно читали, что где-то здесь живет большая колония степных сусликов-байбаков. Жирные столбики на склонах гор приветствовали нас громким свистом. А может, и не приветствовали, а просто освистывали. Под этот аккомпанемент мы пристали к берегу.
Издалека все выглядело просто великолепно — пляж, ручеек, долина. При ближайшем рассмотрении пляж оказался местом коровьего водопоя со всеми вытекающими последствиями. Последствия сильно пахли и густо покрывали землю, оставляя мало места для маневра и постановки палаток. Пришлось ставить их не там, откуда лучший вид, а там, где нет навоза.
С наступлением темноты мы подверглись первой в путешествии атаке комаров.
Серьезной атаке, практически психической, для отражения которой нам пришлось привлечь все ресурсы — репелленты, москитные сетки, дым и ругательства. Однако лучшим оказалось решение взять карту звездного неба и отправиться на вершину ближайшего холма сверять нарисованное с настоящим. Там, наверху, дул легкий ветер, от нагретых за день меловых холмов исходил приятный жар, а комары отстали примерно на половине подъема. Так рассказывали Аня, Профессор и Юра, мы же с Нюшей по обыкновению пораньше забились в палатку. Комаров в палатке не было, но громкое ровное гудение снаружи действовало на психику, и я быстро уснул, чтоб не нервничать.
Продолжение
Источник: gazeta.ru