Возможность быть зрячим. Челябинск как декорация к фильмам Тарковского

Возможность быть зрячим. Челябинск как декорация к фильмам Тарковского
4 апреля исполнилось 80 лет со дня рождения великого кинорежиссёра Андрея Тарковского.

В Челябинске живёт и работает один из самых авторитетных в стране исследователей его наследия, писатель и философ Николай Болдырев.

С ним мы беседуем о том, за что любят фильмы мастера в нашем городе, почему они всегда актуальны и скоро ли наступит конец света.

— Спустя более чем четверть века после смерти Тарковского его наследие продолжает вызывать дискуссии. В чём причина?

4 апреля исполнилось 80 лет со дня рождения великого кинорежиссёра Андрея Тарковского.

В Челябинске живёт и работает один из самых авторитетных в стране исследователей его наследия, писатель и философ Николай Болдырев.

С ним мы беседуем о том, за что любят фильмы мастера в нашем городе, почему они всегда актуальны и скоро ли наступит конец света.

— Спустя более чем четверть века после смерти Тарковского его наследие продолжает вызывать дискуссии. В чём причина?

Возможность быть зрячим. Челябинск как декорация к фильмам Тарковского

— Есть довольно большая прослойка людей, которые в принципе не понимают его фильмы. Андрон Кончаловский, например, признался, что не смог досмотреть до конца ни одной картины Тарковского. Хотя был соавтором сценария «Андрея Рублёва», на съёмках которого они и разругались. Не сошлись во мнениях, как монтировать. Так вот он говорил: «Я был бы счастлив проснуться однажды утром, сесть перед экраном, и чтоб мне наконец что-то открылось в его фильмах». Они кажутся ему скучными, затянутыми, он на них засыпает.

Причина в том, что по-настоящему доступен кинематограф Тарковского лишь для людей, находящихся на определенной стадии внутреннего развития. Если, в общем, этих стадий три: чувственно-эстетическая, этическая и религиозная, то Кончаловский, вероятно, кармически пребывает в чувственно-эстетической плоскости. Недаром он называет кино и вообще искусство «высокой игрой». Для Тарковский же искусство — не игра, а духовный опыт. Чтобы наблюдать «крупный план» души, устремленной к Источнику всех вещей, который режиссер нам дает, нужно находиться хотя бы в этических волнениях, а еще лучше в этико-духовных, ибо Тарковский религиозный художник. Но не в смысле внешних эмблем и декораций, как, скажем, у Лунгина в «Острове» или у Гибсона в «Страстях Христовых». Религиозна (сакральна) сама художественная палитра, характер «мазка», каждый визуальный атом.

Кино Тарковского — этико-религиозное исповедание, поиск ответа на вопрос, в чем мои корни, где я отошел от священной в себе музыки, данной мне от рождения, как мне вернуться в исток моего Сердца. Каждое новое поколение зрителей Тарковского — люди, разделяющие этот поиск. Неслучайно Мартин Хайдеггер писал, что дело настоящих поэтов (а Тарковский считал себя более поэтом, нежели кинематографистом) — отыскивать следы покинувших нас богов. Если зритель не входит растворенно (выключив ум) в поток фильма, начинается рефлексия, «гимнастика ума». Делаются попытки расшифровывать символы, которых в действительности в его фильмах нет!

— Меня всегда удивляло, что именно в Челябинске творчество Тарковского как-то особенно почитаемо, учитывая, что его жизнь никак не связана с нашим городом. Часто проходят ретроспективы, семинары. Опять же — ваши книги о нём. В год 75-летия к нам в город приезжала его сестра Марина Арсеньевна и снова планирует быть в этом году.

— Я хорошо помню, что когда выходили «Рублев», «Зеркало», «Сталкер», местная интеллигенция просто на ушах стояла. Я встречал людей, которые до сих пор занимаются разгадыванием этих фильмов. На самом деле это бесполезное занятие, поскольку они не поддаются интеллектуальной интерпретации. Тарковский вообще считал, что именно обожествление интеллекта, культ рационального познания поставили мир на край пропасти…

Почему челябинцам близки его фильмы? Да потому что они живут в той же среде, что и их герои. Челябинск удивительно напоминает руинно-распадающуюся архитектонику картин Тарковского. Взять, к примеру, «Сталкера»: грязные ветхие дома, чадящие заводские трубы, отравленная вода — это хорошо знакомый нам пейзаж Челябинска и окрестностей. Здесь на человека накатывают эскапистские настроения, свойственные Сталкеру, Доменико из «Ностальгии», Александру из «Жертвоприношения». У себя дома мы видим, каков мир на самом деле; наблюдаем упадок цивилизации, которая дошла до нас, увы, в своем дурном, а не великом. Здесь больше возможностей быть зрячим, в отличие от вылизанных, глянцевых столиц, где царит ложная уверенность, будто мы живем в благополучнейшем из миров. Мы внутренне более готовы к восприятию того, о чем говорит Андрей Арсеньевич, быть может острее понимая его неприятие «протезной цивилизации», которая ничего другого уже не может, кроме как пожирать саму себя.

— У некоторых знакомых мне людей (я и сам к ним отношусь) увлечение Тарковским идет ещё из детства…

— Что, правда?

— Да. Моим первым фильмом был «Солярис» — очень необычное, мощное впечатление. Известный режиссер Алексей Попогребский в одном интервью рассказывал, что увидел «Зеркало» в 14 лет и оно его ошеломило. Как вы это объясняете?

— Это лишний раз доказывает, что интеллектуальность фильмов Тарковского — миф. Он хотя и вырос в интеллигентной семье, был глубоко образован, но никогда не относил себя к интеллектуалам, был принципиальным агностиком, убежденным, что разум должен играть в нашей жизни подчиненную роль. Интересно, что из всех окружавших его людей он больше всего уважал… свою тещу, малограмотную крестьянку с Рязанщины. Называл ее самым духовным существом, какое встречал. А еще говорил, что лучше всех его понимают деревенские старики и дети.

Тарковский был стихийным дзэнцем. Решающим в его кинематографе является переживание протекающей Истины. Тайна бытия, которая сквозит в каждом кадре, может быть считана лишь на интуитивно-бессознательном уровне. Одна из главных заповедь Дзэна гласит: «Смотри на мир взором новорожденного теленка». Именно так воспринимает мир ребенок — всем своим существом, всеми своими «потрохами», а не только головой. К сожалению, взрослея, мы все более и более сужаем свой взгляд на мир рамками рационального, оставляя за скобками самое главное в жизни.

— Ваше личное знакомство с искусством Тарковского как произошло?

— Первым фильмом, который я увидел, был «Рублев». Он одновременно меня и поразил, и утомил. Не ожидал, что кино может так «загружать». Восприятие сопровождалось чувством не только растроганности и скорби, но и странной личной вины… За что, почему, как? Здесь начиналась тайна. А вот «Зеркало» уже вызвало изумленное восхищение. Настолько пластично и иррационально-глубоко была там схвачена несказанность человеческой жизни! После был «Сталкер», вокруг которого кипели нешуточные споры: в чем его смысл? Моим друзьям почему-то очень хотелось сформулировать его словесно. Но больше всего, пожалуй, меня пленила «Ностальгия». Долгое время это был мой любимый фильм.

— А сейчас какой?

— Сейчас их три: «Зеркало», «Сталкер» и «Ностальгия».

— Вы довольно близко знакомы с членами семьи режиссёра, в частности с сестрой Мариной Арсеньевной. В общении с ними вы нашли какой-нибудь ключ к разгадке феномена Тарковского?

— Едва ли, путь дзэнского мастера — глубоко индивидуальная эпопея. Всякий выдающийся художник — одиночка. Это и его крест, и одновременно единственный путь к постижению Истины, ибо именно так Тарковский и формулировал суть своих занятий. Это был глубоко одинокий человек, хотя со стороны это могло быть и не очень заметно. Уже будучи смертельно больным, Андрей Арсеньевич записал как-то в дневнике, что едва ли в российскую пору жизни у него был настоящий друг.

С сестрой у него были глубокие разногласия относительно семейной жизни. Когда я собирал материал для первой книги, Марина Арсеньевна постоянно со мной полемизировала, доказывая, что вторая жена Тарковского Лариса Павловна не только не была его «музой и другиней», а напротив — «заедала» его талант. Однако я понял совсем другое. Жена была для Тарковского своеобразным буфером в общении с внешним миром. Для человека тончайшей душевной и нервной организации присутствие рядом такого хранителя (пусть и не ангела!) очень важно. Лариса Павловна могла ведь и с кулаками на обидчика мужа броситься — такая была женщина! В известном смысле Лариса Павловна была фрагментом природы, в этом и была ее истинная для Тарковского ценность.

— Для последних фильмов Тарковского характерно апокалиптическое настроение, ожидание конца света. Вы верите в его наступление?

— Что он наступит 25 декабря 2012 года? Вы знаете, не наше дело считать количество волосков в бороде Господа Бога. Ведь как раз грех любопытства и погубил человека, как рассказывает о том предание. Нас всегда, увы, интересует только внешнее, мы всегда словно бы смотрим на мир со стороны, а ведь существует на самом деле один-единственный мир — наш внутренний. Наше внутреннее-мировое-пространство. Персональное, за которое ты лично ответствен. Именно в нем совершаются космические катастрофы или чудеса спасения. Что такое грех по-Тарковскому? Плохое пользование временем жизни, нам отпущенным. Это время он называл Божьим временем. Бог дает время нам в аренду. Ведь как просто!

В 1984 году в Лондоне Андрея Арсеньевича попросили выступить на одной религиозной конференции. Для доклада (в помещении собора) он выбрал «Откровение Иоанна Богослова» — книгу, которую знал чуть ли не наизусть. Так вот в своей лекции он сказал, что Конец Света уже идет. Он происходит здесь и сейчас, во всем мире и в каждой живой душе. Это не единичный акт, а процесс утока света и нарастания тьмы.

Именно эту борьбу за свет в душе (посреди всеобщей омраченности) и фиксировал Тарковский в своем искусстве. И, как ни странно, он верил, что духовный протест отдельных личностей способен эту катастрофу остановить. Потому что нет границы между душой и миром, всякий поступок имеет космическое, экологически значимое значение.

Источник: chel.aif.ru

Добавить комментарий